К ВОПРОСУ О ПРЕДМЕТЕ ДОГОВОРА ЦЕССИИ
Н.Л.БОНДАРЕНКО,
доцент Минского
института управления,
кандидат юридических
наук
Договор об уступке права требования (договор цессии) относится
к числу востребованных и прочно укрепившихся в хозяйственном
обороте. Вместе с тем анализ норм о договоре цессии свидетельствует
о том, что их единообразное толкование не всегда возможно.
Правоприменительная практика при рассмотрении дел данной категории
вынуждена самостоятельно восполнять имеющиеся в законодательстве
пробелы.
Для того чтобы заключить соглашение об уступке права
требования, прежде всего нужно быть уверенным в том, что такое
соглашение допустимо с точки зрения гражданского законодательства. В
соответствии со ст. 359 Гражданского кодекса Республики Беларусь
(далее - ГК) уступка требования кредитором другому лицу допускается,
если она не противоречит законодательству или договору. В отношении
большинства обязательств в гражданском праве допускается возможность
изменения их субъектного состава, но есть и такие обязательства,
уступка требования по которым не допускается: запрещается передача
другому лицу права преимущественной покупки доли в общей
собственности (п. 4 ст. 253 ГК); запрещается переход к другому лицу
прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности,
требований об алиментах, о возмещении вреда, причиненного жизни или
здоровью (ст. 354 ГК); личные неимущественные права не могут быть
объектом правопреемства; уступка права требования по обязательству,
в котором личность первоначального кредитора имеет существенное
значение для должника, не допускается без его согласия. В отношении
последнего случая можно сказать, что практика не выработала четких
критериев, по которым суд может установить существенность личности
первоначального кредитора для должника, поэтому указанное требование
закона носит скорее формальный, нежели функциональный характер,
вместе с тем существование подобных обязательств отрицать нельзя.
Согласно ст. 353 ГК право (требование), принадлежащее
кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому
лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на
основании акта законодательства. Таким образом, уступка требования -
это соглашение между субъектами, при котором один из них
(первоначальный кредитор) уступает другому (новому кредитору) право
требовать исполнения договорных обязательств от должника.
Из смысла ст. 353 ГК усматривается, что предметом договора
цессии является имущественное право (требование). Данный объект
гражданских прав, несомненно, достаточно специфичен, в связи с чем
возникает вопрос: какими характеристиками должно обладать право,
подлежащее уступке. В условиях гражданского оборота речь может идти
о передаче новому кредитору права требовать: уплатить сумму
основного долга, возместить убытки либо только выплатить
причитающуюся неустойку, передать определенную вещь, возместить
причиненный вред. Однако во всех случаях уступается не просто право,
а именно право требования.
Одним из наиболее «слабых» мест нашего законодательства
является проблема уступки требования, которое возникнет в будущем.
Действительно, законодательством Республики Беларусь не установлено
прямых ограничений на уступку требования, которое возникнет в
будущем. Что же касается ст. 355 ГК, то она регламентирует лишь
объем прав кредитора и не регулирует вопросы предмета уступки права
требования. Все это дало основание некоторым белорусским юристам
сделать вывод о том, что предметом договора цессии может быть не
только требование, существующее в момент заключения сделки о
передаче требования, но также и то требование, которое возникнет в
будущем (будущее требование). По мнению этих авторов, при уступке
будущего требования оно должно переходить к новому кредитору не
после того, как возникло право на получение от должника исполнения,
являющегося предметом уступки требования, предусмотренной договором,
а с момента вступления в силу договора уступки требования. На наш
взгляд, это утверждение юридически небезупречно.
Еще известный русский ученый-цивилист Г.Ф. Шершеневич,
анализируя условия заключения договора цессии, писал: «Прежний
веритель (кредитор. - Примеч. авт.) отвечает перед новым за то, что
передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого
юридического недостатка». С целью укрепления нашей позиции
смоделируем следующую правовую ситуацию.
Например, между первоначальным кредитором (поставщиком) и
должником (покупателем) заключен договор поставки, согласно которому
кредитор обязан поставить должнику товар, а должник до наступления
указанного в договоре срока обязан оплатить данный товар. Названный
договор, будучи по своей правовой природе консенсуальным, вступает в
силу с момента достижения сторонами соглашения по всем его
существенным условиям. Это означает, что право кредитора на
получение оплаты от должника возникает в момент заключения договора.
Однако это право еще не стало правом требования, поскольку до
наступления определенной в договоре даты платежа у кредитора не
появляется возможности требовать от должника уплаты данной суммы, он
не может понудить должника к исполнению обязанности, поскольку факта
ненадлежащего исполнения обязательства пока нет. Если же
предположить, что обязательство по поставке товара не будет
исполнено надлежащим образом, то права требовать оплаты за
поставленный товар у поставщика вообще не возникнет, т.е. он не
станет кредитором. Более того, покупатель может воспользоваться
предоставленным ему ст. 493 ГК правом расторгнуть договор в
одностороннем порядке в случае существенного нарушения договора со
стороны поставщика.
Нельзя оставить без внимания то обстоятельство, что в
двусторонних обязательствах уступка права (требования)
предполагается возможной только в том случае, если первоначальный
кредитор исполнил свою обязанность перед должником или при условии
перевода долга на то же лицо, которому уступается право
(требование). При этом не следует упускать из виду положение ст. 362
ГК, согласно которому перевод должником долга на другое лицо
допускается лишь с согласия кредитора.
При такой схеме исполнение обязательств должником перед новым
кредитором (оплата) неразрывно связано с исполнением обязательств
первоначальным кредитором (поставка). Следовательно, на момент
заключения договора уступки требования у первоначального кредитора
должна иметь место дебиторская задолженность.
Именно к такому выводу пришел хозяйственный суд г. Минска,
рассмотревший аналогичный приведенному примеру спор между
предприятиями «П» и «М». Анализируя факт уступки будущего
требования, суд пришел к обоснованному выводу о том, что поскольку
первоначальный кредитор уступил новому кредитору обязательство,
которое еще не возникло, и не выбыл из обязательства, т.е. право,
которое уступалось, на момент заключения договора первоначальному
кредитору не принадлежало, данный договор является ничтожным как
несоответствующий требованиям законодательства (ст. 169 ГК). Суд
первой инстанции правильно указал, что первоначальный кредитор не
выбыл из обязательства, так как при соблюдении положений договора
новый кредитор мог потребовать оплаты за товар только при условии
поставки товара в адрес должника первоначальным кредитором -
предприятием «МСЗ», что противоречит существу договора уступки
требования, имеющего целью перемену лиц в обязательстве.
Решение суда было обжаловано истцом (предприятием «П»). Суд
кассационной инстанции в удовлетворении жалобы отказал. При этом суд
оставил без внимания доводы истца, пытавшегося квалифицировать
данный договор уступки права требования как сделку под отлагательным
условием. Согласно ст. 158 ГК сделка считается совершенной под
отлагательным условием, если стороны поставили возникновение прав и
обязанностей в зависимость от обстоятельства, относительно которого
неизвестно, наступит оно или не наступит. Это обстоятельство
является внешним по отношению к сделке, сами же действия участников
сделки не могут рассматриваться в качестве такого условия.
Вместе с тем сказанное выше не дает оснований для однозначного
отрицательного ответа на вопрос о возможности уступки будущего
требования. В договорах такая уступка возможна в тех случаях, когда
возникновение права требования связано с наступлением определенного
срока либо определенных обстоятельств. В таком случае право
поставщика требовать уплаты за поставленный товар возникает с
момента исполнения лежащей на нем обязанности, однако реализоваться
данное право может лишь при наступлении определенного в договоре
момента. Такое требование реально, но срок его реализации не
наступил.
И еще один довод в обоснование данной точки зрения. Договор
финансирования под уступку денежного требования (факторинг), а
точнее, такой его вид, как открытый факторинг, как известно,
представляет собой частный случай цессии. И применительно к данной
разновидности цессии законодатель более четко определил свою
позицию. В целом, предусматривая возможность уступки (наряду с
существующими требованиями) будущих требований, п. 2 ст. 157
Банковского кодекса Республики Беларусь закрепил положение, согласно
которому «при уступке будущего требования оно считается перешедшим к
фактору после того, как возникло право на получение от должника
денежных средств, являющихся предметом уступки денежного требования
(факторинга), предусмотренной договором. Если уступка денежного
требования обусловлена определенным событием, она вступает в силу
после наступления этого события». Данное установление закона еще
один аргумент в пользу того, что предметом цессии может выступать
только реальное требование, а не абстрактное.
В заключение несколько слов об объеме уступаемых требований. В
силу ст. 355 ГК, если иное не предусмотрено законодательством или
договором, право первоначального кредитора переходит к новому
кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к
моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят
права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие
связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные
проценты. В данной законодательной формулировке не усматривается
запрета на уступку права (требования) в части.
Анализируя возможность уступки права (требования) в части,
следует иметь в виду следующие обстоятельства.
Во-первых, не следует ставить знак равенства между понятиями
«договор» и «обязательство». Договор как соглашение сторон является
основанием возникновения различных обязательств. Так, например,
договор поставки порождает обязательства: по поставке товара, по
оплате поставленного товара и др. Поскольку каждое из обязательств
относительно самостоятельно, требование закона об уступке права
(требования) в полном объеме можно считать соблюденным. Это дает
основание говорить о допустимости перемены лиц в каждом из
обязательств, возникающих на основании одного договора.
Во-вторых, ст. 292 ГК предусматривается возможность исполнения
обязательства по частям (если это не противоречит законодательству,
условиям обязательства и его существу) при условии достижения
согласия его сторонами. Например, по условиям договора поставки (на
общую сумму 1 млн рублей) на покупателя возложено обязательство
выплачивать эту сумму частями 15-го числа каждого месяца. Поставщик
(первоначальный кредитор) вправе уступить часть требования к
покупателю (должнику) (в объеме осуществленной поставки товара), в
результате чего возникнет множественность лиц на стороне кредитора,
т.е. возникнет два или более обязательств, которые в сумме будут
равны 1 млн рублей.
В этой связи в соглашении об уступке прав требования должно
быть обязательно указано, уступается ли право требования в полном
объеме или в части (например, уступается право потребовать уплаты
только штрафа за просрочку оплаты переданного товара или уступаются
и право потребовать уплаты штрафа и право потребовать оплаты за
переданный товар).
Приведенные нами аргументы позволяют сделать вывод о том, что
действительность договора цессии зависит от следующих характеристик
его предмета: 1) право требования должно быть реальным, т.е.
возникнуть у цедента на момент заключения договора цессии; 2) оно
должно быть определенным; 3) уступка данного требования не должна
противоречить законодательству.
21.02.2005 г.
Право Беларуси, 2005 г., № 2, с.62
